Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Святая благоверная
княгиня Анна Кашинская

Почитание развенчанной
благоверной княгини Анны

ЕРКОВНАЯ развенчанность благ. Анны длилась 230 лет. Неизвестно когда бы и окончилась, если бы живая вера населения Кашина и всего Тверского края не охранила святую от забвения.

       Последовательных записей почитания Анны в течение XVIII в. нет, лишь отрывочные указания.

       Известно, что в 1728 г. бургомистр Кашинский обратился к архиепископу Тверскому Феофилакту с ходатайством о разрешении «совершить крестный ход в день Всех Святых из Воскресенского собора, где мощи благ. кн. Анны, по всем монастырям и церквам города». Разрешение было дано, и с тех пор постоянно в этот день в ежегодном крестном ходу, который обычно длился с 7 ч. утра до 2—3 часов пополудни и собирал тысячи народа со всего города и уезда, носили огромную, в рост человека, икону Анны, по преданию, писанную на ее гробовой доске.

       Известно еще, что 3 мая 1766 г. в Кашине был большой пожар и Воскресенский собор сильно пострадал, пострадала и гробница благ. кн. Анны. Оповещенный о событии архиепископ Тверской и Кашинский Гавриил прислал предписание — гроб накрыть доскою, а мощи запечатать, и так тому быть, «доколе мы повреждение их (мощей) не освидетельствуем». Это «доколе» так и осталось, архиепископ Гавриил в Кашин не приехал. Погоревший собор решили отстроить заново, а мощи временно перенести в Успенский собор. 15 мая 1766 г. перенесение состоялось. Подробностей этого события не сохранилось.

       В дни «памяти» благ. Анны при гробе ее служили панихиды. В описаниях датированных чудес (12) между 1711 и 1746 гг. упоминается беспрестанно: «отслужили панихиду благ. кн. Анне...», «обещала панихиду и обещанное исполнила...». «Отслужили молебен Владимирской Божией Матери и панихиду княгине Анне...» «Отслужили панихиду благ. кн. Анне, а потом молебен Воскресению Христову...» «Отслужили молебен Спасу и панихиду кн. Анне»... и т. д.

       Были ли в XVIII в. другие проявления почитания св. Анны? Тверской и Кашинский архиепископ Иосиф, написавший «Житие и дела св. благ. кн. Михаила Тверского», изучая биографию кн. Михаила, по-видимому, заинтересовался судьбою его супруги: через Духовное Кашинское управление от 20 июня 1786 г. он предписал благочинному Кашинского Воскресенского собора о. Димитрию Михайлову представить в Тверское Епархиальное управление письменные сведения о мощах и записи чудес вел. кн. Анны. Документы были в Тверь доставлены, а потом возвращены в собор со словесным приказанием благочинному — по-прежнему отправлять молебны Божией Матери с приложением канона благ. кн. Анне (он тоже был на рассмотрении).

       Эти данные свидетельствуют, что у гроба во второй половине XVIII в. уже служили молебны Богоматери с каноном Анне и, вероятно, с тою заключительной молитвой, которая сохранилась до нашего времени. Архиепископ Иосиф лишь эту форму почитания утвердил.

       Однако открыто-благосклонное отношение духовного начальства к почитанию благ. Анны длилось недолго: через три года последовало распоряжение от 31 октября 1789 г. нового архиепископа Тверского Тихона — на основании Духовного Регламента (правила о делах епископских, пункт 8) предписывается следить, чтобы не было вымышленных, ложных чудес и чтобы телам мертвых не свидетельствованным, не воздавались неподобающие почести. Этим предписанием начальство взяло почитание благ. Анны под контроль. Церковная политика при Екатерине была вообще извилиста: отношение к старообрядцам смягчилось, зато чрезмерно ревностное увлечение почитанием мощей местных угодников, восхищавших население своими чудесами, казалось в эпоху «просвещения» уклоном к фанатизму и нездоровому суеверию. Пение канона у гроба Анны прекратилось, запись чудес тоже. Верующие, дабы их не заподозрили в измышлении чудес, молчали, а духовенство, во избежание неприятностей, дознаний об исцелениях не производило.

       Весьма сдержанное отношение к кашинской святыне наблюдается и при Александре I.

       После пожара Кашинский собор строился очень долго: закончен он был лишь в 1817 г. Перед его освящением представители города обратились к Тверскому архиепископу Серафиму с просьбой разрешить перенести мощи благ. кн. Анны из Успенского собора обратно в Воскресенский собор. По-видимому, кашинцы надеялись, что если разрешение последует, обставить это перенесение с подобающей пышностью. «Храм сей... есть сердечное жертвоприношение усердствующих Царю Вселенной и его угоднице благ. кн. Анне, в г. Кашине почивающей...» — торжественно заявляли кашинцы в своем прошении. Они ссылаются на избавление родного города в 1812 г. от нашествия французов, которые были уже в 100 верстах: «По упованию на молитвы и предстательство угодницы Божией Анны, не только никто из города нашего не выезжал, но еще оный был убежищем для других многих городов от неприятеля разоренных...» И далее: «В то время были крестохождения двенадцать раз, в коих обносим был образ благ. кн. Анны, издавна написанный и украшенный серебряною ризою». На прошение, овеянное теплотою религиозного чувства, последовала холодно-формальная резолюция: «Перенести мощи при пении «Святый Боже» и звоне колоколами, а по перенесении отпеть панихиду и поставить гроб у стены, как в Членском соборе, без особенных церемоний», т. е. перенести, как обычно переносят покойников.

       Но народная преданность святым не воспламеняется и не гаснет по распоряжению власти... Благ. кн. Анну перенесли, как обыкновенную покойницу, но это событие незаметным не прошло: «17 ноября» сделалось ежегодным днем празднования «памяти» ее и с годами все более торжественным, по великолепию богослужения, множеству молящихся в соборе; по праздничному настроению в городе оно впоследствии напоминало двунадесятый праздник.

       В течение XIX в. кашинцы терпеливо и усердно, до упорства, добивались возобновления почитания кн. Анны.

       В конце XIX в. отношение власти к старообрядчеству изменилось, по-новому зацвело и благочестивое воодушевление кашинцев. Надо отметить, что вообще благочестие Кашина никогда не покидало. Когда в 1860 г. правительство решило улучшить быт духовенства и для этого постановило сократить в городах количество приходских церквей, кашинцы постановлению воспротивились. На 2000 жителей в городе было 19 приходских церквей, из них было предписано оставить 8—10. «Нас не помилует благ. Анна, если мы свои церкви не отстоим...» — заявили кашинцы и решили все свои церкви сохранить. Вклады на причты «на вечные времена» потекли со всех сторон, и ни одна церковь не закрылась.

       В 1867 г. был освящен пристроенный к «холодному» собору — «тёплый» (с приделом во имя св. благ. кн. Михаила Тверского), внутри богато, до роскоши, отделанный: много позолоты, живописи, массивных бронзовых предметов церковного обихода. Теперь Воскресенский собор мог вместить несколько тысяч молящихся. В начале XX в., благодаря дальнейшим усовершенствованиям, он стал первым по благолепию собором Тверской епархии.

       Среди множества икон в соборе находилось более 20 старинных XV, XVI, XVII веков прекрасного письма. Драгоценной святыней был образ Спаса, по преданию, икона кн. Василька; икона Анны весьма древняя, приобретенная в 60-х годах прошлого века из старообрядческой молельни села Пестрикова; древнего письма икона благ. кн. Михаила Ярославича и благ. кн. Анны... Хранились серебряно-вызолоченные Евангелие и сосуды, присланные кн. Куракиным «в честь св. Анны» в 1678 г., т. е. в тот самый год, когда Собор в Москве запретил почитание кашинской святой. Надо отметить и дар в 50-х годах XIX в. — серебряно-вызолоченные сосуды и Евангелие; они были заказаны русским правительством для посольской церкви в Париже, но, вследствие начавшейся Крымской войны, отправлены во Францию не были и, вместо Парижа, оказались в Кашине: мастерская церковной утвари продала их кашинской семье Ждановых для пожертвования в собор. По-видимому, Ждановы перед войной побывали заграницей и по возвращении принесли свой дар; на окладе Евангелия вырезана надпись: «От купца Михаила Ивановича Жданова за упокой рабов Божиих (имена)...» и далее: «В стране инородной (т. е. заграницей) в отеческом храме отеческим словом миром молились мы о свышнем мире и о спасении душ наших, о мире всего мира, о благостоянии святых Божиих церквей и соединении всех. Господи, приими сию жертву памяти и благодарения. 1851-1853» ¹.

       В 70-х годах, после видения кн. Анны настоятельнице Сретенского монастыря Антонии (Мезенцевой), кашинские монастыри усиленно переписывают и распространяют житие св. Анны.

       В коронацию Александра III городское управление г. Кашина подносит царской чете в Твери икону благ. кн. Анны.

       Тверские архиереи конца века,— преосвященные Филофей, Савва, Димитрий,— открыто проявляют свое благожелательное отношение к почитанию Анны и поминают ее на отпустах и на литиях за всенощной.

       В 1885 г. архиепископ Савва разрешил открыть в Бежецком уезде первую церковно-приходскую школу имени благ. кн. Анны.

       В 1890 г., ввиду необычайной торжественности и из года в год возрастающего многолюдства на праздновании св. Анны 17 ноября губернатор ограничил торговлю в Кашине в этот день. Впоследствии, с 1907 г., торговля 17 ноября вообще была запрещена, а учебные заведения закрывались.

       Каждую весну притекали в Кашин богомольцы из соседних уездов: Корчевского, Весьегонского, Бежецкого. Перед вступлением в брак, на службу, перед постригом, перед началом учебных занятий, принимая какое-нибудь серьезное решение, не говоря уже о всяких бедах, болезнях и скорбях, верующие шли молиться ко гробу благ. Анны.

       Воскресенский собор был для кашинцев не только «дом Божий», но и местопребывание благ. Анны. И настолько это вошло в жизнь, что нередко можно было услышать: «иду ко всенощной к Благоверной...» «Я только что от Благоверной...» «Мы будем венчаться у Благоверной...» «Благоверная» стала в просторечьи наименованием городского собора.

       В 1899 г. почитатели кн. Анны узнали о важном событии: Тверской архиерей прислал указ консистории — вручить настоятелю Воскресенского собора книгу «для записей исцелений и других благодатных действий, подаваемых кн. Анною Кашинской». Не означало ли это, что епархиальное начальство в Твери решило готовиться к новому прошению о почитании благ. Анны?

       Чудес в этой книге с 1899 г. по март 1909 г. записано 30 ². Вероятно, их было больше. В предисловии к книге настоятель собора о. Иоанн Аменитский отмечает своеобразную черту русских людей — они о происшедшем с ними чуде молчат и уговорить их поведать святую тайну услышанной молитвы не легко; несклонны богомольцы отвечать и на расспросы, какие побуждения привели их, иногда издалека, ко гробу пред. Анны.

       Особенность этих чудес ³ — Анна является «в тонком сне» (из 30 в 20), обычно в образе монахини, высокого роста, статная, благообразная лицом, возраста лет 50, она именует себя «Анною Благоверною». Иногда она дает повеление съездить в Кашин к ее мощам и помолиться (исполнив повеленное, больной получает исцеление); иногда она укоряет в неисполнении обета сходить в Кашин или за «нерадивую молитву», препятствующую чуду исцеления; иногда ее видят во сне в соборе, в гробу, но не мертвою, а живою, и она дает какой-нибудь знак своего благоволения к страждущему, который вскоре же и выздоравливает. Случается, что по молитве к Анне получают во сне ответ на какое-нибудь недоумение (например, указание бедной крестьянке — пропавшие деньги искать там-то...); иногда не сама Анна, а кто-нибудь другой (великомученица Екатерина, некий светлый старец, священник-духовник, родственник или сосед...) является в сновидении и советует больному помолиться у гроба. Бывали случаи, когда, вернувшись с богомолья, больные получали исцеление. Иногда наступало выздоровление по молитве к св. Анне у себя дома, и тогда исцелившиеся ездили в Кашин воздать святой благодарение.

       Есть случай, в котором в простоте сердца рассказано, как чудо произошло. «Посадила я свою больную девочку (трех лет, парализованную) при гробе на первую ступеньку помоста, а сама стала горячо молиться — и через два-три дня дочка стала поправляться, а через неделю вышла на улицу».

       Или: «Со слезами молилась у раки, а потом оттерла неисцеленно-изъязвленные руки концом покрова, что на св. мощах,— и вскоре исцелилась (столичные врачи считали болезнь неизлечимой)».

       Есть случай, когда св. Анна являлась не во сне, а наяву.

       «Я была больна,— рассказывает свидетельница,— три недели не сходила с постели, ноги не могли сделать ни шагу. Я вдова, сын женатый. Никого дома не было, я лежала одна. Вижу — два человека входят в дом, сзади — монашенка. На людях шапки светлые какие-то, а у монашенки лицо необыкновенно белое, а выражение лица необыкновенно доброе, приятное. Она подходит и говорит: «Что же ты не идешь ко мне?..» Я спросила: «Куда?» — «В Кашин, к Анне Благоверной... Я пришла за тобою...» Всему виденному и слышанному я крайне удивилась. Все три лица вышли из дома. Ничего не думая, я встала — и пошла... И тут только уразумела, что до прихода я ступить не могла, а теперь хожу свободно. С тех пор я здорова. Как же мне не плакать слезами радости от такой милости Божией, поданной через вашу молитвенницу, угодницу Божию — Анну! Все сказанное я видела не во сне, а как есть, среди бела дня, и теперь еще в памяти сохранила...»

       Наконец, три чуда записаны очень подробно и со тщанием, чтобы ни одна подробность не пропала.

       1. «Мне было двадцать лет, я вышла замуж за известного по богатству кашинского купца Сысоева (муж строгий, но я во всем покорялась его воле, потому что из семьи тоже строгой, богобоязненной). Любила ходить в храм, а дома вышивала для церкви. После свадьбы скоро заболела. Доктора не помогали. Невыносимые головные боли. Во сне, в одну из бессонных ночей, увидела нашу св. заступницу г. Кашина, благоверную кн. Анну Кашинскую. Красивая, высокая... «Иди в мою часовню и отслужи молебен, тогда только будешь здорова...» — сказала она. Какая часовня? Где она? думала я во сне. Не успела спросить, святая берет меня за руку и уводит с собою. Вижу кашинскую площадь, собор и часовню, где (как я узнала это потом) находится образ св. Анны... После этого сна я стала стремиться в эту часовню. Невообразимо трудно было мне урваться от домашних, но все же я ускользнула и через силу доплелась до собора. Просила отслужить в часовне молебен, но меня встретили насмешками и издевательствами. Тогда я обратилась к соборному священнику о. Гавриилу. Этот отзывчивый батюшка приказал принести ему ключи. Еле нашли их и еле отперли дверь: замок заржавел (давно никто в часовню не заглядывал). Отслужили молебен. Я молилась со слезами — и увидела, что лик на образе св. Анны тот самый, что и во сне. Встала с колен — и о чудо! — легко мне, дивно-хорошо, болезни как не бывало!.. Домой шла твердым шагом — здоровая.

       Через год — ребенок. Через два стал он хиреть. К 6 годам весь трясся и на ногах не стоял. Сколько слез я пролила! Сидела я как-то раз у постельки, а он спал. И вдруг...— не во сне, а наяву — сподобилась дивного видения: опять подходит ко мне высокая, благообразная жена,— и я с восторгом узнаю св. Анну Кашинскую! Падаю к ее ногам... Она говорит: «Вот я пришла опять посетить тебя и вывести тебя из полымя... И вот и крестик твой — я ношу на себе» (этот крестик я повесила на ее образ). Когда я подняла голову, святой уже не было... Ребенок же, лежавший до тех пор без движения в своей кроватке, слышу, зовет меня... Гляжу,— едва верю своим глазам... Мой сынок вскочил и кричит: «Мама, мама! Как мне теперь легко!..» С этой минуты мой сынок ожил и совершенно выздоровел».

       Записано со слов А. Сысоевой 1909 г. А. А. Паниной, жительствующей (как и Сысоева) в г. Твери, угол Семеновской ул. и Владимирского переулка, дом Юферова.

       2. Чудо над дочерью прот. о. Галахова (напечатано в церковной газете «Колокол» 8 июля 1908 г. Автор — ректор Черниговской семинарии прот. Иаков Галахов).

       Заболела дочка в 1903 г. (4¹/₂ лет) — опаснейшая болезнь живота. Семья на даче в 18 верстах от Кашина, в селе Городище, а я, смотритель Новоторжского духовного училища,— в Торжке.

       Болезнь затянулась. Калязинский доктор посоветовал свезти больную в Кашин. Здесь д-р Твердовский сделал операцию в больнице. Через неделю стало хуже. Твердовский объявил, что нужна вторая операция, но девочке не вынести ее. Оставалось везти дочку в Городище, а там похоронить. Я наводил уже справки о гробике. Взяли лошадь, положили на дроги несколько пудов сена и повезли малютку полумертвую... Когда я был в Кашине, то проходя из больницы мимо собора, я всякий раз призывал помощь Анны. Услышала меня благоверная Анна!.. Привезли малютку в Городище — и на другой день наступило выздоровление. Через три недели я встретил на железнодорожной станции д-ра Твердовского,— он, узнав о чуде, только руками развел. Теперь Саша уже в Черниговской гимназии. Я учился в Кашинском духовном училище. Жил 9 лет у чужих людей. Холодно, на душе тоска — горячо молился св. благ. Анне (нас водили в собор) и на душе делалось теплее...

       3. Запись чудесных явлений св. Анны в форме письма из Казани от 3 января 1909 г. студента университета Н. Прохорова настоятелю Кашинского собора о. Иоанну Аменитскому ⁴.

       Чудесному сну предшествовала беседа автора со своей женою о невозможности попасть на торжества прославления св. Анны (которое должно было состояться летом 1909 г.): лето они проводят не в Кашине, как бывало обычно, а в 30 верстах, идти далеко... Жена автора возразила, что богомольцы придут издалека, и 30 верст затруднение не большое. В эту ночь Прохорову снится следующий сон.

       «Я в Кашине, якобы, за несколько дней до празднества. Прохожу мимо собора и вхожу в него, чтобы посмотреть, какие там идут приготовления. Вижу группу лиц: о. настоятеля, второго священника, о. диакона, соборного старосту и сторожей... О. настоятель, увидав меня, попросил помочь перенести раку преподобной Анны из теплой половины собора в зимнюю половину: в летней надо сделать последние приготовления. Просьба, точно ножом, резанула по сердцу... Сознавая себя недостойным, нечистым, грешным, я от счастья нести раку отказался... Вышел из собора, как преступник. Но если по греховности моей я вынужден был отказаться нести раку, как же я осмелился войти в собор? С этим печальным и тревожным чувством я лег и заснул (во сне).

       Во второй части сна я вижу себя, жену, моих родителей и сестру в какой-то комнате, как будто в соборной колокольне (в соборе в колокольне есть церковь). Мы мирно беседуем. Вдруг, взглянув на дверь, вижу...— у двери стоит св. благ. кн. Анна, не молодая, но бодрая, светлая, в чудном белом одеянии. Я сразу узнал ее по образу, который носят обычно в крестных ходах. Трепет объял меня... Она подала мне знак следовать за нею. Спустившись до паперти, св. Анна остановилась... Я бросился к ее ногам... «Матушка, св. кн. Анна, прости меня грешного и помилуй!..» — обливаясь слезами, вскричал я. Св. Анна с ласковой, светлою улыбкой сказала мне, что явилась не для того, чтобы сделать выговор за мой отказ, но что мое искреннее сокрушение о греховности дошло до нее и она пришла сказать, чтобы я непременно присутствовал на прославлении, «которого я так ждала...» (Эти слова автор помнит точно.) Я сказал, что приеду с радостью. Св. Анна благословила — и исчезла...

       Я проснулся в слезах, вскочил, стал на коленях горячо молиться и так, как еще никогда не молился. И закончил мою молитву словами: «Преподобная мати Анна, моли Бога о мне...» Жена проснулась и я все рассказал ей.

       В 6 ходатайствах кашинцев за XIX в. были указаны 40 чудес. Записи их однообразно-схематичны: имена и фамилии, местожительство, название болезни, краткое упоминание, какая треба у гроба служилась. В 3-4 прибавлено: «провела всю ночь у гроба», «ночевал у гроба», «сутки молилась у гроба: день и ночь». «В 9 случаях из 40, так же как и в чудесах начала XX в. Анна являлась в «тонком сне»; только в одном чуде явление Анны не похоже на другие: она (в сне) не одна, а с ангелами, два ангела идут перед нею с зажженными свечами, двое ведут ее... Св. Анна обращается к больной с повелением помолиться в соборе.

       Запись чудес, начатая в 1899 г. дала повод тверскому архиепископу Дмитрию (Самбикину) от своего лица возобновить в 1901 г. хлопоты в Синоде о прославлении благ. Анны. Еще одна трепетная попытка — за столетие седьмая!..

       Здесь начинается последний период церковного остракизма благ. Анны (1901—1909) — те 8 лет, которые своими потрясениями внесли такие изменения в русскую жизнь, что прежде невозможное стало возможным... Кашинская святая оказалась опять связанной с историческими событиями, и вновь они обусловили перемену в ее церковной судьбе...

       Быть может, ходатайство архиепископа Димитрия было отклонено потому, что отношение к старообрядчеству, а следовательно и к «двуперстию» Анны, было все еще прежнее, как и при Александре III, а может быть и потому, что в августе 1902 г. начались приготовления к канонизации препод. Серафима Саровского. По поводу них в Синоде велись переговоры в течение 5 месяцев, возникали какие-то колебания, разногласия; указ Государя от 17 декабря того года (1902) положил этому конец, приготовления продолжались, и прославление состоялось 19 июля 1903 г.

       Грандиозное торжество...— одно из тех великолепных, которых в царствование Николая II будет еще много и по разным поводам.

       В Саров прибыли Государь, Государыня и Вдовствующая Императрица, великие князья и княгини, чины двора, представитель Синода и правительства, сонм духовенства, губернская администрация и несметное число богомольцев... Блистательные архиерейские службы, драгоценные облачения, ангельское пение громадных хоров архиерейских певчих, крестные ходы, непрерывные молебны, толпы с зажженными свечами... Во время перенесения мощей царь с великими князьями, несущий гроб на своих плечах....— совсем как в 1650 г. при прославлении благ. кн. Анны Кашинской Алексей Михайлович со своими боярами. Казалось, ХХ-й и ХVIII-й века перекликаются, древние традиции Московской Руси с ее благочестивейшими самодержцами живы по-прежнему, а Церковь и Государство, в озарении идеала православного Царства, вновь являют мощь своего союза, угрозную для внешних и внутренних врагов...

       Однако ближайшие события этой мощи не обнаружили... Прекрасный церковный праздник всей правды русской действительности не отражал. На горизонте клубились тучи... В стране таилось недовольство. Вопиющие нужды населения оставались в пренебрежении, самые необходимые, самые умеренные политические, социальные и экономические реформы не осуществились — и когда через полгода после Саровских торжеств грянула Японская война,— несчастная, роковая война,— она очень скоро показала всю техническую и военную неподготовленность России, недочеты государственной администрации, беспечность правящих классов...

       Война дала толчок национальному сознанию, возбудила общественное негодование, наступил «разлив вод многих» — освободительное движение 1905—1906 гг.

       Как всякая национальная буря, эта буря тоже всколыхнула глубокие воды. Негодующая критика существующих порядков, требования пересмотра социального законодательства, стремление к обновлению жизни, к преобразованию государственного управления, заволновалась либеральная общественность... Начались и обычные в такие времена страстно-обличительные проявления недовольства: сведение мстительных счетов за былые обиды произвола или несправедливости, террористические акты, зажигательные митинги, забастовки, аграрные беспорядки, выступила «улица»... Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция...— правительство растерялось. Спешно был издан (17 октября) манифест, даровавший конституционную форму правления с обещанием гражданских «свобод».

       Революционного движения манифест не прекратил, но с весны, когда открылась 1-я Государственная Дума (26 апреля 1906 г.), оно было канализовано. Дума стала законной трибуною для бесчисленных радикальных волеизъявлении, разоблачений, запросов о якобы незаконных действиях представителей правительства и обличений на всю страну... и 8 июля 1-ю Думу распустили ⁵.

       Безучастной к событиям Церковь не осталась. Стремление к реформам таилось в церковных кругах и раньше, теперь же в Синоде открыто заговорили о необходимости спешно созвать Всероссийский Церковный Собор, о восстановлении патриаршества, о коренном преобразовании прихода и других реформах. Надо было противопоставить духовную силу веры и Церкви безбожным революционным идеям и необузданным страстям. Самое революционное движение казалось следствием неблагополучия в самой Церкви, небрежного отношения к религиозному воспитанию народа, неустроенности приходских организаций.

       Правительство пошло навстречу стремлениям Церкви и организовало весною 1906 г. Предсоборное Присутствие, объединившее множество архиереев, профессоров духовных академий, выдающихся церковных деятелей. Церковная журналистика тех лет свидетельствует о преобразовательном одушевлении, охватившем всю Церковь, о громадном труде по собиранию и разработке материалов по вопросам нового церковного управления и... о бесплодности усилий: ни Собора, ни патриаршества, ни реформы прихода Русская Церковь в царствование Николая II не дождалась ⁶. До самой февральской революции церковными делами руководил обер-прокурор...

       Опираясь на военную силу и полицию, правительство в конце концов с революционным движением справилось; начиная с III Думы, созванной 20.ХI.1907 г., на основании измененного избирательного закона в пользу имущих классов, в стране водворился внешний порядок. Однако революционное настроение не заглохло.

       Неудовлетворенные в своих требованиях народные массы стихийно устремились от национально-православных традиций в сторону, на простор социалистических учений, в своих исканиях «праведной жизни» бросались в старообрядчество, в сектантство (куда широко раскрылись двери законом о веротерпимости 17.IV.1905 г.), находили временный исход для бунтарской настроенности в проявлениях дерзкого своеволия (хулиганства),— словом, бесчисленное множество недовольных условиями своей жизни, не встретив ни благоразумного руководства, ни сочувственной поддержки правительства, становилось в ряды противников существующего государственного порядка.

       Как озабочены были верные сыны Русской Церкви судьбою своего народа, с какой добросовестностью искали они путей спасения!

       Если государственная власть в 1905—1907 гг. революционное движение подавила или ослабила до безвредности для интересов правящих классов, то нельзя все же сказать, что кроме военной силы и полиции, никто в стране правительство не поддержал. Нет, правительство тогда одиноким не осталось. Не успела миновать растерянность перед угрозой революции, навстречу освободительному движению поднялась волна политической и социальной реакции.

       Всякое общественное движение со влиянием на ход исторических событий объединяет разных людей; реакция тех лет исключений не представляла. В ее лагерь устремились испуганные революцией из опасения утраты своих материальных благ, сословных привилегий, житейских удобств, связанных с близостью к правящим кругам; потекли и простые мирные обыватели, в такие времена цепко держащиеся за старину по неоформленному политическому сознанию, следуя авторитетам, которых их отцы и деды привыкли слушаться: быстро поправели многие либералы, отдав себе отчет, что с революцией либеральной общественности не справиться... Но душою реакции, ее вдохновителями, истолкователями, апологетами были идеологи абсолютной монархии, убежденные, что основные начала русской государственности — самодержавие и с ним нерасторжимо связанная Православная Церковь — историей оправданы образованием российской великодержавной мощи при династии Романовых. Наиболее последовательные сторонники абсолютизма проводили свою линию до конца и полагали, что самодержавная власть, помазанная венчанием на царство, по природе своей священна, и ничто — ни Государственная Дума, ни демократические общественные организации, никакие «свободы» — вообще ничто изменить или ограничить абсолютную волю монарха не может: власть его выше закона и вне контроля. В условиях действительности это означало, что дарованная с высоты престола конституция может так же с высоты престола быть изменена, заменена, даже отменена, если бы монарху казалось, что она во вред, а не на пользу стране, т. е. манифест 17 октября ничего в самом существе власти не изменил... Некоторые сторонники неограниченного самодержавия искренне верили, что абсолютная власть самодержавия покоится на незыблемой основе: царя и русский народ связывает идеально-нерушимая любовь... «...Народ, увидев, как пешим его Царь-Батюшка посещал святые места, как нес на своих плечах святые мощи Саровского Чудотворца... пойдет теперь в разные концы Руси и будет с восторгом рассказывать... виденное, а слушающие будут умиляться душою и благословлять в сердцах своих Государя и Государыню...» ⁷

       Объединенная единодушным противлением духу обновления «правая» часть русского общества хотела, чтобы все оставалось, как было прежде. Это было не только политическое «кредо», но и культурно-консервативная настроенность, характерная для времени царствования Николая II. Старина была в моде и почете. Религиозно-эстетическое направление, консервативно-национальное в своей основе, возглавляла царская чета, придворные круги подражали дворцу, светское общество — двору, некоторые представители литературного и художественного мира выражали в своем творчестве, исканиях веяния русской национально-народной стихии. Русскую старину стали изучать, собирать, реставрировать, ею увлекаться; она интересовала, восхищала, она нравилась. Возникали особые художественные журналы с чудесными иллюстрациями, музейные коллекции русской старины, устраивались выставки, разъезжали по России археологические комиссии для обследования сокровищ древних городов, храмов и монастырей, читались лекции и доклады... Этому направлению были созвучны православно-народные торжества (о которых речь впереди), созвучным казался и допетровский московский стиль, стиль царя Алексея Михайловича: при дворе состоялся бал в нарядах XVII в., царская чета в одеяниях царя и царицы в окружении бояр, боярынь и боярышень... Хотелось воссоздать прошлое, любоваться им, хотелось, чтобы и в жизни русской все было снова благолепно, благочестиво и мирно-патриархально...

       Однако после «17 октября» любоваться стариною было недостаточно, надо было устои русской жизни и укреплять — самодержавие в союзе с Церковью. Правая печать, амвон и думская трибуна могли служить средством воздействия на разбушевавшиеся народные страсти, но наиболее сильным, старым и испытанным средством сплочения народа вокруг престола и Церкви — считались чудесно-благолепные, церковно-патриотические празднества.

       Этих празднеств было много и следовали они с промежутками, иногда краткими, иногда долгими, почти до самой революции. Годы 1907-1913 — целая гирлянда празднеств.

       1907 г. Церковное торжество в день кончины патр. Гермогена 17 февраля.— Перенесение мощей из Киевского Софийского собора в Скрыглов, Минской губ., св. мощей священномученика Макария, митр. Киевского, убитого татарами в Скрыглове 1 мая 1497 г.— 500-летие со дня кончины, 7 июля 1407 г., благ. кн. Евдокии (в постриге Евфросинии), супруги Димитрия Донского.— 150-летие открытия мощей св. Димитрия Ростовского, 21 сентября 1757 г. 500-летие со дня кончины 2 декабря 1407 г., препод. Саввы Сторожевского.— Освящение храма Воскресения Христова (памяти убиения Александра II, 1 марта 1881 г.).

       1908 г. 300-летие со дня кончины кн. К. К. Острожского — торжества в Вильне, Петербурге, Минске, Киеве и Остроге.— 800-летие со дня кончины 1108 г. епископа Никиты Новгородского (открытие мощей 30 апреля 1558 г.) — 400-летие Троице-Данилова монастыря (основан препод. Даниилом Переяславским 15 июля 1508 г.).— 50-летие Исаакиевского собора — большое торжество в Петербурге.— 800-летие Киево-Михайловского Златоверхого монастыря (основан в 1108 г.).— 500-летие Можайского Лужицкого монастыря.— Торжественное перенесение из Гатчины в Петербург святынь, присланных в дар патр. Иерусалимским Дамианом — храму святителя Николая Мирликийского, что был в Петербурге на 2-й Рождественской ул. (его ктитором был вел. кн. Михаил Александрович): креста с частицей древа Животворящего Креста и иконы Воскресения Христова с частицею камня Живоносного Гроба Господня; святыни в течение недели находились в Гатчинском соборе для поклонения народа, а потом со специальным поездом прибыли в Петербург и были доставлены в Никольский храм грандиозным крестным ходом.

       1909 г. Особо торжественное в тот год праздновение (совершалось ежегодно) кончины патриарха Гермогена в Казани, перенесенное на «Неделю православия».— 300-летие со дня перенесения мощей св. Василия Рязанского (перенесение состоялось 10 июня 1609 г.).— Торжества канонизации св. благ. Анны Кашинской (12 июня в день первой ее канонизации в 1650 г.).— 200-летие Полтавской битвы, торжества в Полтаве и Петербурге (церковное празднество в Сампсоньевском храме на Выборгской стороне, заложенном Петром, после Полтавской победы, потому что день битвы совпал с днем памяти св. Сампсона Странноприимца).— 200-летие со дня кончины св. Дмитрия Ростовского (28 октября 1709).

       1910 г. 50-летие открытия мощей св. Тихона Задонского (в 1860 г.).— Перенесение мощей препод. Евфросинии Полоцкой из Киева в Полоцк (сконч. в 1173 г.).— 300-летие освобождения Троице-Сергиевой Лавры от поляков в 1610 г.— 300-летие Казанской женской обители в Ярославле, основанной в 1610 г.— 550-летие Спасо-Андрониева монастыря в Москве, основан в 1360 г.— 100-летие Ново-Тихвинского Екатерининского женского монастыря.

       1911 г. Канонизация свят. Иоасафа, епископа Белгородского, 4 сентября.— Церковное торжество в Москве по случаю 300-летия перенесения из Казани в Москву чудотворной иконы Божией Матери (в 1611 г.).

       1913 г. 300-летие дома Романовых 21 февраля.— Канонизация патр. Гермогена в Москве 12 мая.— Празднование 19 мая по всей России 1600-летия издания Миланского эдикта (дарование Константином Великим свободы христианского вероисповедания ).

       1914 г. Канонизация свят. Питирима, епископа Тамбовского; по определению Синода торжество должно было состояться 28 июля, но 20 июля была объявлена война Германии, а 26 июля — Австрии, и торжественному народному празднованию канонизации нового угодника помешала мобилизация,

       1915 г. 900-летие кончины равноапостольного Владимира (по определению Синода празднование по всей России).— 400-летие со дня кончины св. прав. Лаврентия, Калужского чудотворца (скон. 1515 г.).— 900-летие со дня мученической кончины св. кн. Глеба (5 сентября).

       1916 г. Канонизация св. митр. Иоанна Тобольского и Сибирского (10 июня).

       Последним церковно-народным торжеством перед войной была канонизация патр. Гермогена 12 мая 1913 г. В Москве оно затмило народным воодушевлением празднование дома Романовых, которое в Петербурге состоялось за три месяца и которое старались окружить ореолом неувядаемой династической славы.

       Этот 300-летний юбилей династии, несмотря на «пасхальную» пышность богослужения в Казанском соборе в присутствии всей царской семьи и 4000 приглашенных, бесчисленные депутации, которым предложено было прибыть с поздравлениями со всех концов России, несмотря на дарованные населению милости, на речи и доклады по поводу предстоящих торжеств, сотни тысяч изданных к юбилею книг и брошюр, несмотря на путешествие царской четы во Владимир, Нижний Новгород, в Кострому, колыбель династии,— в Ярославль, Суздаль, Ростов и Москву...— остался событием официально-торжественным и прошел без стихийно патриотического подъема ⁸.

       Иного духа были празднества церковные: канонизация ⁹ со многими великолепными службами, обрядами и толпами богомольцев, не менее торжественные перенесения св. мощей уже прославленных угодников и юбилейные даты их кончины; юбилеи древних монастырей, соборов, храмов, выдающихся церковных деятелей...

       Эти празднества в обрамлении благолепнейшего православного культа, при громадном стечении верующего народа, всегда чуткого к красоте религиозных обрядов и волнуемого мистикою богослужения — являли поэзию символики святой Руси, уводили его, хоть на время, от бури житейских страстей и скорбей в светлые, тихие воды святой красоты. Они воспламеняли религиозное чувство, одушевляли, услаждали, утешали, умиляли, предносили образы любимых угодников, которые по-новому оживали в сознании.

       Официальная церковная публицистика высоко расценивала религиозный энтузиазм этих празднеств, видела в них признак духовного здоровья народа, устойчивости православной веры, национальных и религиозных традиций.

       Празднества были разные: иногда скромные местные, иногда пышные, иногда грандиозные. Описаний праздников той эпохи много в церковной печати и все они восторженные.

       «Было что-то захватывающее в шествии древнего святителя вокруг собора...» (обнесение раки с мощами св. Никиты Новгородского в день 800-летия его кончины)... Вера народная в такие минуты заражает присутствующих... Сливаться в одном чувстве с народом, радостно говоря себе про этот народ, вставший во весь рост: «Русская земля всколыхнулась»... Духовная жажда в русском народе все та же и направлена, по-прежнему, все к тем же идеалам... Преувеличены категорические заявления, что в России религия умирает. Молчанием отвечайте на такое заявление, ибо что ответить, например, безумцу... который стал бы утверждать среди бела дня, что вокруг ночная темнота»...

       «Сильное впечатление... Незыблемые минуты... Народ благоговейно падает на колени... Священные минуты»... (Обнесение мощей великомученицы Варвары вокруг храма во время празднования 800-летия Киево-Михайловского монастыря ¹⁰.)

       ...«Картина торжества была грандиозна... (канонизация свят. Иоасафа Белгородского)... Звон во всех церквах. Народ охвачен сильным религиозным воодушевлением. Во время всенощного бдения, в порыве религиозного восторга на пути шествия крестного хода с мощами свят. Иоасафа, народ бросал платки, мотки пряжи, куски холста, сыпался дождь медных и серебряных монет... Процессия буквально местами шла по пятакам и копейкам... Убогие, больные умиленно простирали руки ко гробу. Слышались рыдания. На утрени при «Хвалите» сонм духовенства со свечами... Митрополит Владимир отпер гроб... Все поклонились св. мощам до земли... Редко кто мог удержаться от слез...» На следующий день вновь после литургии крестный ход с св. мощами и та же картина народного религиозного экстаза. «Богомольцев было столько, что ни храм, ни монастырь их не вмещал... Накануне распространился слух о чудотворениях: глухонемая заговорила, отрок бросил костыли — и пошел... Религиозное настроение все повышалось. Народ, забывая все, начинал жить только верою ¹¹...

       Так же великолепна была канонизация патриарха Гермогена в Москве 12 мая 1913 г.

       Накануне на всенощном бдении в Членском соборе при начале полиелея загудел колокол Ивана Великого; все зажгли свечи и после величания был грандиозный крестный ход вокруг собора. Несли икону святителя Гермогена, несли его мантию, его посох, следовали патриарх Антиохийский Григорий IV и русские иерархи с сонмом духовенства. Весь путь усыпан травою и березовыми ветками. Гудели колокола... Горела иллюминация на колокольне Ивана Великого и на других соборах Кремля. Вся площадь — море человеческое... Народ с умилением подбирал травку. Против Вознесенского монастыря на помосте тоже служили всенощную. Служение при мерцании свечей под звездным небом в виду кремлевских святынь вызывало у молящихся чувство восторга и умиления... Всю ночь толпился народ в Кремле, чтобы пройти в Успенский собор к св. мощам, где служили непрерывно молебны. На другой день после литургии, грандиозный крестный ход через Спасские ворота к Лобному месту, на Красную площадь. Несли икону патриарха Гермогена и другие московские святыни — икону Владимирской Божией Матери, Корсунский хрустальный крест — несли опять мантию и посох. На Лобном месте служили молебен. После Евангелия патриарх Григорий IV осенил народ иконою на четыре стороны. Возвращались в Успенский собор Никольскими воротами при колокольном звоне кремлевских церквей...

       В разноцветную гирлянду празднеств 1907-1916 гг. вплетены три цветка народной славы трех русских жен: благ. кн. Евдокии (в постриге Евфросинии) — супруги Димитрия Донского, благ. княжны Евфросинии Полоцкой и благ кн. Анны Кашинской.

———

       Примечания:

       ¹  И. А. Виноградов. Экскурсия в село Кожино и города Кашин, Калязин и Углич. Изд. Тверской учен. архивн. комиссии. Тверь, 1901, стр. 52. Обратно в текст

       ²  В записях XVIII в. упомянуто 40 чудес. Обратно

       ³  С точным указанием в записях фамилий, имен, местожительства и гражданского состояния исцеленных, скрепленных подписями представителей церковно-приходской администрации. Обратно

       ⁴  Ввиду пространной формы письма, оно печатается сокращенно. Обратно

       ⁵  Такова же была и 2-я Дума (20.II — 3.VI.1907 г.) Обратно

       ⁶  Труды Предсоборного Присутствия не пропали даром, ими воспользовался Всероссийский Собор 1917 г., эти реформы осуществивший. Обратно

       ⁷  Из речи преосв. Иннокентия, епископа Тамбовского. («Преподобный Серафим Саровский», прот. Д. Троицкого, стр. 118.) Обратно